В солнечное субботнее утро, когда жизнь в маленьком городке начинала неспешно оживать после рабочей недели, семейство Ивановых собиралось у старого деревянного дома на краю деревни. Здесь когда-то жила бабушка Мария, оставившая после своей кончины единственный наследуемый актив — дом.

За скрипучим столом на открытой веранде собралась большая семья. В воздухе повисло напряжение, которое можно было почти осязать. Наконец, после затяжного молчания, начался разговор.

«Мама, я же говорил тебе много раз, что этот дом лучше продать», — осторожно начал сын Марии, Андрей, пытаясь удержать спокойный тон. «Женя согласна. Маша и дети тоже».

«Андрей, мы здесь выросли», — отозвалась его сестра Оля, в голосе которой звучала смесь упрека и обиды. «Ты ведь понимаешь, что для нас с Артемом он значит не меньше».

Замолчав, она глянула на Артема, своего мужа, который только хмуро вздохнул в ответ, не поддерживая ее, но и не вмешиваясь.

Светлана, супруга Андрея, стояла, скрестив руки на груди, и хмуро наблюдала за перепалкой. Её взгляд встретился со взглядом Ирины, свекрови, которая молча поддерживала Олю.

Разговор продолжался, все больше накаляя обстановку. Оля не сдавалась: «Ты ведь видел, какое состояние у нас с Артемом. Продадим дом, а где мы жить будем? В однокомнатной квартире с двумя детьми?»

Раздражение в её голосе приобрело остроту. Андрей, не выдержав, вспылил: «Оля, у меня тоже семья! Мы не можем тут поселиться, а средства от продажи остро необходимы!»

Ирина встала, стукнув кулаком по столу, заставляя всех разом замолчать: «Довольно! Маша не для того копила на этот дом, чтобы вы сейчас уничтожали всё это ради денег!»

Тишина нависла над семьями, как будто даже ветер остановился, ожидая, чем все закончится. Светлана хмыкнула и тихо, но вызывающе произнесла в воздух: «Интересно, что бы сказала бабушка, зная, как её наследники грызутся из-за четырех стен…»

В этот момент дверь на веранду резко открылась, и…

…вышла пятилетняя Катя, дочь Андрея и Светланы, с игрушечной куклой в руках. С яркой лентой в волосах она выглядела совершенно неуместно на фоне напряженной атмосферы. Подбегая к бабушке Ирине, она затеяла играть: «Бабушка, смотри, у меня есть новая кукла! Мы с ней в домике живем. Она очень любит блинчики!»

Этот детский звонкий голос, как будто по волшебству, разорвал настигнувшую семью тишину. Оля, к которой вернулась тоска о беззаботной жизни, вытерла слезу и наклонилась к Кате: «Да, давай поиграем вместе. У нас тоже был домик!»

Андрей, видя, как его сестра начинает смягчаться, неожиданно почувствовал, что в этой борьбе за стены потеряно что-то большее — связь с родными. Он встал, их взгляды встретились, и с трудом произнёс: «Оля, я не хочу, чтобы наш конфликт закончил уничтожением нашей семьи. Давай попробуем сохранить этот дом как память, а не как источник раздора».

Замечания Светланы о бабушке вызвали новую волну размышлений. Ирина, тронутые внезапной нежностью Кати и словами Андрея, села обратно на стул, а её взгляд пересекся с взгрустнувшей Олей.

«А что, если мы сделаем из него семейный retreat?» — вырвалось у Артема. Все замерли. «Можно собираться в летние каникулы, готовить вместе, вспоминать бабушку. Выкроим время и усилия».

«Или хотя бы арендуйте его», — поддержала Светлана, пытаясь скрестить положительные эмоции с практичностью. Лицо Ирины осветилось надеждой, когда она кивнула: «Это точно то, что бы сделала Маша».

Общее напряжение постепенно уступило место обсуждению. Семья начала обсуждать детали, смеясь и подбадривая друг друга, в то время как Катя продолжала играть с куклой, даже не подозревая о том, что на её innocent забаве строится новая жизнь для семьи Ивановых.